VIII. «Миром правит любовь»
Роман «Война и мир» все читают по-разному. Историкам и философам важно установить, в чем заблуждался писатель, в быту читают как роман, следят за раз­витием фабулы: Наташа влюбляется и князя Андрея, потом в Курагина, потом вы­ходит замуж за Пьера, рожает ему детей. В школе его изучают как роман-эпопею. В школе Л II. Тонной должен учить, и он учит. Он показывает народную войну и народного полководца. Он обличает крепостное право и приводит своего героя Пьера Безухова к декабристам.
Но иногда проходят годы и годы, прежде чем человек начнет осознавать, что Л. Н. Толстой, его творчество - это целый храм. Храм, в котором, наполняясь мыс­лями и чувствами писателя, начинаешь и сам искать ответы на извечные вопросы: Что дурно? Что хорошо? Что надо любить? Что ненавидеть? Что такое жизнь и что такое смерть? Какая сила управляет всем этим?
Лучшие люди толстовского мира хотят найти такое отношение к миру, чтобы во всей жизни, не только их собственной, но и в житии окружающих, все измерялось и определялось законом добра. Нет общего блага, н нет личного блага вне общего блага. Но как только герои начинают рассуждать, мысли приводят их к со­мнениям и мешают видеть. (Пьер, Андрей, Левин), Когда же человек не думает, а начинает жить по законам сердца, он чувствует в душе своей присутствие непо­грешимого судьи, решающего, который из двух возможных поступков лучше и ко­торый хуже; и как только поступает не так, как надо, тотчас чувствует это.
А высший судия - он для всех один.
Ни один герой «Войны и мира» не может утвердить что - то новое при помо­щи разума. Познание истина Пьером, Андреем, Наташей, Марьей и другими про­исходит через внезапное озарение, страдание или опыт. Самые ценные духовные открытия героев делаются бессознательно.
Вся жизнь князя Андрея - это попытка выйти из предначертанного круга, борьба с необходимостью. Андрей не терпит подчинения и не хочет смириться, слиться с людской массой, он хочет сохранить, самого себя. Отсюда его стремление к славе, своему Тулону. А уж если суждена смерть, то смерть со знаменем в руках. И только увидев над собой высокой небо, князь сердцем чувствует: «Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него…» Даже Наполеон, его герой, кажется ему ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом. Бол­конский впервые соприкоснулся не разумом, а чувством к жизни неземной, без суеты, без обмана, где наступает успокоение, где происходит гармония человека с небом, уничтожается суетные, тщеславные намерения. Почувствовав, что под этим торжественным небом всякая деятельность ничтожна, Андрей понимает всю тщетность каких-либо телодвижений и пытается жить для себя и своих близких. Когда на переправе Пьер спрашивает его, верит ли он в будущую жизнь, Андрей отвечает, что убеждает лишь смерть, когда понимаешь всю суетность и никчем­ность жизни. Пьер говорит: «На земле, именно на этой земле, нет правды, все ложь и зло, но в мире, во всем мире, есть царство правды, и мы те­перь дети земли, а вечно - дети всего мира». «Я составляю одно звено, одну сту­пень от низших существ к высшим». «Ежели есть Бог и будущая жизнь, то есть ис­тина, есть добродетель, и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить там, во всем (он указал на небо).
Этот разговор произвел на Андрея большое впечатление, и снова он увидел то высокое, вечное небо, которое видел, лежа на Аустерлицком поле. Снова князь Андрей соприкасается с чем-то необъяснимым, но явно существующим вне его ра­зума, вне его земной оболочки. Андрей пока не осознает, даже не пытается разо­браться в этих чувствах. Тем более, что события, происходящие далее в его жизни, пробуждение, любовь, предательство (?), желание мести - все это не позволяет ему проникнуться тем высоким, необъяснимым, непонятным, но ...существующим. И вот князь Болконский тяжело раненным, находится в лазарете. На одном из опера­ционных столов судорожно рыдал и захлебывался человек, которому отрезают но­гу, Анатоль Курагин. Тот, ненависть к которому захлестывала Андрея еще недав­но, заставив гоняться по дорогам войны. Князь Андрей вспомнил все, и «востор­женная жалость и любовь к этому человеку наполнили его сердце». «Князь Андрей не мог удержаться более и заплакал нежными любовными слезами! над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями». «Страдание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим, любовь к врагам … да, та любовь, которую про­поведал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что оставалось мне, ежели бы я был жив». А еще недавно, когда княжна говорила ему, что нужно прощать всех врагов, князь Андрей возразил: «Ежели я был бы женщиной, я бы это делал. Это доброде­тель женщины. Но мужчина не может и не должен забывать и прощать». Вряд ли перед лицом смерти возникли в его воспаленном мозгу строки Евангелия: «Я гово­рю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Новый Завет. Евангелие от Матфея, гл. 3 ст.44). Нет, умирающий князь сердцем принял великую любовь ко всему живому, не пы­таясь даже объяснить, что с ним происходит, с его чувствами, сердцем, душою. А когда на седьмой день после ранения Болконскому становится лучше, Андрей спрашивает у Тимохина, нельзя ни достать Евангелие, снова впадает в беспамятст­во и лишь повторяет, чтобы ему дали Евангелие. В промежутках между беспамятством Андрей размышляет о своей жизни, что «ему открылось новое счастье, не­отъемлемое от человека счастье, находящееся вне материальных сил, вне матери­альных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви. Понять его может всякий человек, но создать и предписать его может только Бог». Князь Андрей понимает, что «это не та любовь, которая любит за что-нибудь или почему-нибудь, но та пюбовь, которую он испытал и первый раз, когда, умирая, увидал своего врага и все-таки полюбил его Он понимает, что истинная любовь - это лю­бить все окружающее» все живое, любить Бога во всех его проявлениях. «Любить человека дорогого» можно человеческой любовью, но только врага можно любить любовью божеской» Эти мысли итог его жизненных исканий. Но когда он пыта­ется поговорить с сестрой о Евангелии, то замолкает на полуслове, т.к. «все мысли, которым люди придают значение, и слова кажутся ему бледными по сравнению с той истиной, которая открывается для него»
«Он испытывал сознание отчужденности от всего земного, и радостной и странной легкости бытии». Князь Андрей знает, что дни его сочтены, ожидает при­хода смерти, теперь уже без страха и тревоги. Он чувствует, что любит Наташу, пытается понять, в чем смысл и сущность любви «Любовь? Что такое любовь? - думал он. - Любовь мешает смерти, Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог, и умереть, значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику»
Философы Возрождения считали, что человек отличается от всех других форм жизни, как от животных, так и от ангелов, способностью заблуждаться. Эта слабость возвышает нас и приближает к Богу. Не может не ошибаться тот, кто по­лагается на собственный разум. «Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, оши­баться…» - написал Толстой. Герои Толстого, лучшие герои, бьются, путаются, ошибаются. И на них лежит печать избранности. Писатель иссле­дует тайники подсознания, погружается на такие глубины жизни, души, личности, на которых она приходит к самоотрицанию, размывается, перестает быть собой. Толстой верит в возможность полного перерождения, абсолютного обновления личности, в безграничность ее возможностей Но Бог, загадочный, неумолимый, всевидящий, сильнее воли отдельного человека. Он давит на него извне, безжало­стно ставит на свое место, дает понять, что человеческая жизнь предопределена, что противиться Божественному провидению не имеет смысла.
Толстой разрываем противоречиями чувства и разума, духа и плоти. Его ге­рои живут настоящей жизнью. Ненастоящим становятся для художника всякое стремление нарушить ход событий, предопределенных Божественной силой, ее провидением. Толстой утверждает, что при любом бытовом неустройстве, нечело­веческом образе жизни (Пьер в плену у французов) можно испытывать счастье, ощущая любовь к ближнему. Но, «если вы будете любить тех, кто любит вас, какая вам награда?» (Матфей, 5,46) «Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне при­чин и следствий. «Не для нужд своих жить, а для Бога...» - приходит к выводу Константин Ленин. Главное в жизни - вера в Бога, в добро как единственное нача­ло человека Так, в минуту смятения, когда жизнь кажется бессмысленной, а сама душа опустошенной, требуется лишь любовь к добру. Именно поэтому смог Пла­тон Каратаев «вернуть к жизни», «оживить Пьера своим добрым отношением ко всему живому. Вернуть веру в то, что сущностью настоящей жизни является лю­бовь, и тем восстановить связь человека с миром. Только Платон мог спасти Пьера от страшного и мрачного отчаяния, только любовь могла вернуть его к жизни и ве­ре в человеческую лушу. «Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго...»
Он долго в своей жизни искал это «успокоение». Он искал его в филантро­пии, масонстве, в светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвова­ния, в романтической любви к Наташе. Но получил это «успокоение» только через ужас смерти, через лишения и страдания. Перелом, пережитый в плену, дал новое чувство радости жизни. «Жизнь есть все. Жизнь есть Бог. Любите жизнь. Любите Бога» Вот она - высшая нравственная истина. И жить надо в любви и согласии, на­до делать добро людям